К тридцатилетию взрыва на Чернобыльской электростанции мы рассказываем о причинах катастрофы и о том, что происходит в зоне отчуждения сегодня



26 апреля 1986 года произошел взрыв на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции — одна из самых страшных техногенных катастроф в истории человечества. Это событие хорошо знакомо и поклонникам игр — станцию можно увидеть в одной из миссий Call of Duty, а сюжет S.T.A.L.K.E.R. разворачивается в знаменитой зоне отчуждения.

Но что происходит в настоящей зоне отчуждения сегодня? И какие события привели к страшному взрыву на Чернобыльской станции тридцать лет назад?

Атомная утопия

В конце 70-х годов прошлого века неподалеку от городка Чернобыль в Киевской области была построена новейшая атомная станция. Для персонала и их семей с нуля возвели целый город, названный по имени реки, на которой разместилась станция — Припять. Высокотехнологичный шедевр промышленности и науки, построенный с иголочки город на лоне природы — настоящий советский рай.


АЭС включала четыре энергоблока с реакторами типа РБМК. Главная часть реактора — активная зона, наполненная ядерным топливом и графитовой кладкой. Идущая в зоне реакция нагревает тепловыделяющие элементы (твэлы), а они испаряют воду, подводимую к реактору главными циркуляционными насосами. Вода не дает твэлам расплавиться, а превратившись в пар, вращает турбины генератора, который и вырабатывает электроэнергию.

Для регулировки мощности в реакторе РБМК есть 211 стержней с веществом, поглощающим нейтроны. Они движутся по специальным каналам, и чем глубже погружены в активную зону, тем ниже мощность реактора. Если в активную зону погрузить все стержни, реактор просто остановится, а если же в зоне будет менее 30 стержней, то наоборот — разгонится до неуправляемого состояния. РБМК имели свои недостатки, но при соблюдении всех мер предосторожности выглядели довольно надежной конструкцией. Достаточно надежной, как казалось, чтобы позволить себе эксперименты.

Ночь огня

25 апреля четвертый энергоблок собирались остановить для планового ремонта, однако перед этим на нем хотели поставить эксперимент. Дело в том, что для работы насосов, подающих воду в реактор, требуется электричество. Когда реактор работает в штатном режиме, то проблем с этим нет, но когда из-за аварии пар на турбину больше не подается, насосы срочно нужно переключать на внешнее питание, чтобы они продолжали подачу воды и охлаждение реактора. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы выяснить, как долго вращающаяся по инерции турбина продолжит вырабатывать достаточную энергию — и, соответственно, сколько времени будет в запасе у персонала станции. Чтобы поставить опыт, отключили значительную часть автоматики станции — от системы управления мощностью до аварийного охлаждения реактора водой из запасного источника.



В полночь 26 апреля на четвертый энергоблок заступила очередная смена — начальник Александр Акимов и инженер Леонид Топтунов. Там же находился руководивший экспериментом заместитель главного инженера станции Анатолий Дятлов и еще несколько человек. Эксперимент планировали начать в час ночи, но в этот момент произошло непредвиденное — операторы не смогли плавно понизить мощность реактора и она упала намного сильнее, чем задумывалось. Это была нештатная ситуация: реактор начал «отравляться» продуктами распада, что не давало восстановить мощность. Операторы принимают сомнительное решение — начинают убирать оставшиеся стержни-поглотители, нужные для сдерживания мощности реактора. В активной зоне остается менее тридцати стержней — то есть ниже запаса, нужного для управления реактором.

Это приносит плоды, мощность реактора вырастает, хоть и до уровня ниже, чем планировалось. Дятлов, который был главным на блоке, решает все-таки провести эксперимент. С его точки зрения, ситуация выглядела неприятной, но неопасной, а за результаты эксперимента предстояло отвечать. Как бы то ни было, эксперимент начинается — при почти полном извлечении управляющих стержней и заблокированной системе аварийного охлаждения. Операторы, похоже, не предполагали, что реактор мог пойти вразнос в любую секунду.

Итак, насосы постепенно сбавляют обороты, и из-за недостатка воды активная зона реактора начинает быстро и неконтролируемо нагреваться. Резервная система охлаждения отключена, поэтому операторы прибегают к последней мере — нажимают кнопку АЗ-5, которая вводит в реактор сразу все управляющие стержни и глушит его. Стержни начинают движение, но затем останавливаются, пройдя два метра из семи. Акимов отключает приводы стержней, надеясь, что они упадут в активную зону под силой собственной тяжести. Но это не помогает — стержни стоят на месте.

У специалистов, расследовавших катастрофу, до сих пор нет полного понимания все деталей того, что происходило в реакторе в этот момент. Но согласно основной версии, причиной аварии стало то, что персонал забыл (или не знал) об одном из недостатков реакторов РБМК — законцовки стержней в них сделаны из графита, который не замедляет реакцию, а наоборот, разгоняет ее. На нормальных режимах этот эффект практически не проявляется, мигом нейтрализуясь основным корпусом стержня, который входит в реактор следом. Но в момент аварии одновременное введение сразу двухсот графитовых законцовок ускорило рост температуры и давления в реакторе — и в результате каналы просто разрушились, не дав стержням войти дальше.



Следом из-за роста давления захлопываются клапаны насосов. Вода перестает поступать к раскаленным до предела топливным элементам. Температура и давление еще подскакивают — и водяные коммуникации реактора разрывает.

Активная зона разогревается так сильно, что в ней начинается химическая реакция циркония из оболочки ТВЭЛов и водяного пара, создающая гремучую смесь водорода и воздуха. За несколько секунд эта смесь детонирует: барабаны-сепараторы по 130 тонн сносит с опор, серия взрывов уничтожает насосы, а затем финальный взрыв сносит крышку реактора, весившую пятьсот тонн. Радиоактивные продукты взрыва взмывают на километр — 50 тонн ядерного топлива улетучивается, десятки тонн графита разлетаются по территории станции, еще 50 тонн топлива и 800 тонн графита образуют кратер на месте реактора. Графит горит, а в атмосфере уже находится радиоактивных элементов на порядок больше, чем над Хиросимой при взрыве. Эта смесь формирует огромное облако, которое вскоре накроет громадную территорию, ощутимо повысив радиационный фон даже за тысячи километров от места взрыва. На самой станции зашкаливает все имевшиеся в наличии дозиметры.

Стрелки показывают 1 час 24 минуты ночи. В этот момент начальник смены Александр Акимов изумленно восклицает: «Что за черт! Мы все правильно делали!» На АЭС еще не осознали, что действительно произошло.

Будет ласковый дождь


В половине второго ночи к станции подъехали пожарные машины под командой Леонида Телятникова, начальника местной пожарной службы. Защищенные только брезентовыми костюмами, пожарные лезут на раскуроченную крышу энергоблока. На высоте в 70 метров в дыму они тушат реактор и не позволяют огню распространиться на соседние энергоблоки. Через полчаса первые пожарные уже валятся с ног: острая лучевая болезнь. Сам Телятников получает убойную дозу радиации. Через 18 лет болезнь убьет его, и это не худшее развитие событий: первые подчиненные отважного пожарного умерли в жутких муках через три недели.

Персонал станции работал так же отчаянно — важно было не допустить проблем с соседним третьим блоком. Начальник этого энергоблока хладнокровно заглушил реактор и по мере сил уберег своих людей от лучевой болезни. Всего из тех, кто боролся за станцию в эту ночь, двое погибли при взрыве и 29 человек умерли в ближайшие недели. «Им нужно пересадить новое тело, от старого ничего не осталось» — мрачно заметил главврач московской больницы, куда эвакуировали пострадавших. Среди умерших были оба оператора четвертого блока, Акимов и Топтунов. Их шеф Дятлов пережил аварию лишь на девять лет.

А пока начинался новый этап драмы: требовалось устранить последствия катастрофы. 27 апреля власти эвакуировали жителей Припяти, а вскоре — и других жителей тридцатикилометровой зоны вокруг реактора. Для вывоза людей использовали 1100 автобусов, поезда, автомобили. Имущество пришлось оставить дома — вещи фонили так, что находиться рядом с ними было опасно. По этой же причине пришлось бросить животных: радиоактивные частицы легко скапливались в шерсти. Ликвидаторы вспоминают, что по брошенной Припяти носились стаи кошек и собак, искавших хозяев.



Жителей потерянного рая вывезли в село в 60 километрах от Припяти. Оттуда их временно расселяли по деревням. Многие решили добираться до Киева. Кому-то везло поймать попутку, но большинство шло пешком. Навстречу им двигались колонны военной техники, а по небу проносились вертолеты. Винтокрылые машины сыграли огромную роль в ликвидации последствий аварии. Они вели радиоразведку и забрасывали энергоблок смесью карбида бора, свинца, песка, глины и доломита — по замыслу ученых, эта смесь должна была поглотить нейтроны, тепловую энергию и остановить распространение радиоактивных частиц. Вертолеты сначала пытались зависать над станцией, но из-за облучения экипажей вскоре начали сбрасывать свой груз на лету.

Тысячи человек работали и на земле — дезактивировали станцию, строили специальную подземную стену, отсекающую разрушенный энергоблок от грунтовых вод, налаживали дренажные системы. Предстояло буквально срезать огромные участки зараженной земли, спилить загрязненные деревья, разобрать вываленный в грунт графит. Людей пытались беречь, но такая возможность была не всегда. Например, сначала графит с крыши энергоблока планировали убирать с помощью роботов — но техника ломалась через считаные часы. Тогда в бой пошли «биороботы» — солдаты в защитных костюмах, которые сбрасывали радиоактивный мусор лопатами.



Долгое время из кратера на месте четвертого блока продолжался выброс радиоактивных веществ. Между станцией и Припятью появился «рыжий лес» — этот участок так загадило радиоактивной пылью, что погибшая хвоя на соснах придала деревьям кирпичный оттенок. Для того чтобы сбить радиационный фон до минимально приемлемого уровня, понадобились месяцы отчаянных усилий. Люди продолжали травиться, а иногда и гибнуть от несчастных случаев — так, в ходе строительных работ рухнул вертолет, убив четверых членов экипажа. Тем не менее главная задача — создание «Укрытия», бетонного саркофага для четвертого блока — была решена. Мощные стены с контрольно-измерительными приборами и вентиляцией закрыли разрушенное здание и останки реактора.



Интересно, что после этого уцелевшие энергоблоки продолжали эксплуатироваться, и только в 2000 году станция была полностью остановлена. Количество пострадавших от аварии практически не поддается подсчетам: серьезные дозы радиации получили 600 тысяч ликвидаторов, более 100 тысяч эвакуированных, а также более 5 миллионов человек в зонах, зараженных облаком выбросов из реактора. По статистике, все пострадавшие больше подвержены онкологическим и некоторым другим заболеваниям, а также чаще рожают детей с отклонениями.

Зона. Наши дни

За десятилетия, прошедшие с момента катастрофы, радиационный фон в зоне отчуждения опустился до сравнительно приемлемого уровня — однако в некоторых местах до сих пор можно лишиться здоровья в считаные часы. Наиболее опасной считается обнесенная колючей проволокой десятикилометровая территория наибольшего радиоактивного заражения, но посмотреть есть на что и внутри, и за пределами периметра.



Кто-то представляет зону как абсолютно безжизненное место, но в реальности все немного иначе — покинутая людьми территория вокруг станции быстро стала настоящим заповедником. В пруду-охладителе и ведущих к реактору каналах обитают здоровенные сомы — правда, если поймать одного и приготовить на обед, то есть шанс получить серьезную дозу радиации. Полно живности и в лесах — вокруг станции встречаются кабаны, лоси, олени. В зону вернулись рыси, медведи и даже лошади Пржевальского, которых завезли с целью эксперимента.

Часть мест, знакомых по «Сталкеру», цела и поныне. На месте рыжего леса растут молодые деревья, так что сейчас это просто радиоактивный лес — правда, с огромными траншеями, где захоронена зараженная древесина. Огромные кладбища техники до сих пор поражают воображение — длинные вереницы вертолетов, бронетранспортеров, инженерных и пожарных машин. Впрочем, в последнее время их становится меньше — наименее «заразную» технику вывозят на переработку.


Хорошо сохранилась гигантская радиолокационная станция «Дуга», которую строили для наблюдения за баллистическими ракетами. Намертво проржавевшие суда из Чернобыльского речного порта также до сих пор стоят среди лесов, как и станция Янов и остатки завода «Юпитер». Забавно, но аналог вымышленного НИИ «Агропром» тоже существовал, хотя и был построен уже после катастрофы: ученые исследовали последствия аварии. Сейчас институт заброшен.

Официально в зоне находится только научный персонал, милиция, военные, а также строители объекта «Укрытие-2» — нового саркофага, который заменит построенный тридцать лет назад. Но в лесах обитает и некоторое количество людей, вернувшихся в свои дома — по оценкам, чуть более тысячи человек. Попытки милиции выселить их окончились ничем: люди упорно возвращались к брошенным очагам. Обычно это старики, которые кормятся со своих хозяйств и растаскивают имущество Припяти, Чернобыля и других населенных пунктов.



Не обходится и без «сталкеров» — зона привлекает браконьеров, охотников за цветными металлами, беглых преступников и просто романтиков. Отловом занимается милиция, причем делается это и для самих непрошенных гостей — вокруг станции до сих пор полно опасных для жизни мест.

Кстати, попасть в зону можно совершенно легально — сразу несколько фирм предлагают экскурсии на любой вкус. За небольшую сумму можно провести в зоне один или несколько дней, пожить в гостинице в городе Чернобыль, побродить по улицам брошенной Припяти и даже побывать на самой станции.

Преступление и наказание

Катастрофа ЧАЭС увенчалась серией тщательных расследований — советские и зарубежные специалисты изучали конструкцию реактора, действия персонала, условия эксперимента и многое другое. Поначалу считалось, что причина аварии — человеческий фактор. Перед судом предстали директор станции Брюханов, главный инженер Николай Фомин, его заместитель Анатолий Дятлов и еще несколько специалистов. Все они были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Дятлов до конца жизни старался оправдаться, и оставил один из наиболее подробных рассказов о случившемся. Фомин в заключении пытался покончить с собой, позднее оказался в психиатрической лечебнице.

Со временем выводы следствия были серьезно скорректированы. Несмотря на то что персонал станции до сих пор считается виновным в создании нештатной ситуации, многие их действия, как выяснилось, принимались в полном соответствии с регламентами тех времен. Обнаружились изъяны и в конструкции реактора, особенно это касается управляющих стержней. Позже стержни были модернизированы, а правила эксплуатации реактора — дополнены. Был получен огромный опыт ликвидации подобных катастроф, а также лечения лучевой болезни. Однако цена, которую за это пришлось заплатить, ужасает.

Взято с: mail.ru
Автор: Евгений Норин