1961 год, 4 июля – К-19, Хиросима всплывает в полдень



Мы привыкли что ядерные установки защищены несметным множеством блокировок, защит и систем автоматики (покрасней мере нас заставляют так думать), систем защиты которые не допустят выхода «атома» из под контроля даже при самых немыслимых ЧП. К сожалению, случаются ситуации которые по какой то причине проектировщики посчитали маловероятными и проигнорировали. Но любая радиационная авария требует незамедлительного решения во избежание человеческих жертв. Случай в Токаймуре (да и все остальные из описанных до этого) показал, что при любых радиационных авариях в первую очередь нужно позаботиться именно о людях, и если нужно произвести эвакуацию (а ещё лучше заранее иметь план эвакуации). Но что если эвакуация невозможна в принципе?

Летом 1961 года в северной части Атлантического океана, на атомной подводной лодке К-19 события пошли именно по этому сценарию. Когда экипаж оказался заложником своей собственной лодки.




История
Закладка лодки состоялась 17 октября 1958 года.
Надо сказать, что лодка ещё до спуска на воду стала причиной смерти 4 человек, в 1959 году, при производстве работ по оклейке корпуса в балластных цистернах произошёл пожар (отдельные свидетели называют цифру 9 человек, но проверить нельзя т.к. информация всё ещё засекречена).

Спуск на воду состоялся 11 октября 1959 года.
12 июля 1960 года поднят Военно-Морской флаг, на следующий день начаты ходовые испытания. 12 ноября 1960 года Государственной комиссией подписан приемный акт о завершении государственных испытаний, вступила в строй. Из неполадок до этого момента самой крупной стала – на глубинах свыше 280 метров наблюдалась незначительная течь в реакторном отсеке (точнее микротрещина где то в сварном шве, из-за чего весь отсек на предельных глубинах буквально окутывался туманом).

Во время первого пуска реактора в условиях завода по причине низкой организации работ на систему первого контура было подано давление, в два раза превышающее расчетное (произошла, так называемая, переопрессовка системы). Тогда необходимой ревизии контура не провели, так как это повлекло бы за собой перенос ввода корабля в строй на многие месяцы, дополнительные финансовые затраты и наказание виновных. Аварию скрыли. Во время тех же швартовых испытаний вывели из строя один реактор, что задержало ввод лодки в строй на длительное время. Вот это и привело позже к событиям июля 1961 г. (из воспоминаний бывшего начальника Технического управления Северного Флота контр-адмирала Н.Г. Мормуля).

В ноябре 1960 года, К-19 прибывает к месту базирования, на губу Малая Лопатка.
Однако вскоре (в начале 1961 года) лодка продолжила уносить жизни. При загрузке баллистических ракет, крышкой люка насмерть раздавило матроса.



Авария реактора 4 июля 1961 года
Авария на подлодке произошла, когда К-19 участвовала в учениях "Полярный круг". Перед АПЛ, которой командовал капитан 1-го ранга Николай Затеев, стояла задача - пройти из района северной Атлантики через Норвежское море в Северный Ледовитый океан и изображая атомоход противника, преодолеть завесу из нескольких десятков советских дизельных подлодок, развернутых на вероятных маршрутах ее следования, всплыть (в то время на ней был ракетный комплекс, предполагавший пуск только из надводного положения) и нанести ракетный удар по территории указанного полигона (Мешенская губа что на о.Новая Земля).

18 июня "К-19" покинула базу в Западной Лице и в назначенный срок вышла на просторы Северной Атлантики южнее Исландии, откуда должна была начать «прорыв», и 30 июня командир по дальней радиосвязи получил приказ «наступать» (как позже окажется, это был последний сеанс связи с базой на берегу).

4 июля 1961 г. 4:00 - над Северной Атлантикой – обычная белая ночь. К-19 шла курсом на северо-восток в толще океана, на глубине 100 м со скоростью 10 узлов (18,5 км/ч), слева, в 75-100 милях (135-180 км) норвежский остров Ян-Майен, на нем — пост НАТО (точнее так думали). Реакторы работают на 35%. На центральном посту закончился прием докладов из отсеков и боевых постов, очередная смена только что заступила на вахту.

4:05 (по другим сведениям 4:15) - с пульта управления реакторами поступил доклад офицера – управленца Юрия Ерастова: «Сработала аварийная защита правого реактора!», т. е. по какой то причине автоматика заглушила реактор.

4:07 – второй доклад: «Падает давление и уровень в первом контуре правого реактора», о чем вахтенный офицер немедленно доложил командиру АПЛ Николаю Затееву. По сигналу «Боевая тревога» личный состав быстро, прибыл на боевые посты и приступил к исполнению своих обязанностей. Давление в первом контуре упало с 200 атм. до 0 а в трюмное пространство 6-го реакторного отсека, начала вытекать вода из первого контура, а она жутко радиоактивная. Радиоактивный пар от этой воды смешивался с воздухом, и радиация начала распространяться по 6 и соседним отсекам. (Позже станет известно – некачественная сварка трубы на судостроительном заводе привела к образованию трещины в 1-ом контуре, в районе трубки одного из датчиков давления).

От резкого перепада давления заклинило главный и вспомогательный циркуляционные насосы 1-го контура и через активную зону стало невозможно прокачать охлаждающую воду. Правый реактор заглушен, но реактор начал разогреваться, как заглушенный самовар с вытекшей водой: угли уже не горят, но еще отдают свое тепло. Рост температуры реактора мог привести к тепловому взрыву, к расплавлению ТВЭЛов с атомным топливом, разложению циркония ТВЭЛов с выделением взрывоопасного водорода, не говоря уже о том что на дне реактора могла образоваться критическая масса из расплавленного топлива, а это — атомный взрыв!



В 4:22 ПЛ всплыла в надводное положение и продолжала движение при работе реактора и линии вала левого борта. Через 30 — 40 минут после начала аварии появилась и быстро начала расти гамма-активность. Появившуюся газовую и аэрозольную активность удалось несколько снизить вентиляцией реакторного отсека.

Инструкция предлагала охлаждать активную зону проливкой пресной водой, но штатной системы для этой проливки в конструкции реакторов установленных на К-19 попросту не было (на реакторе отсутствовала система аварийного охлаждения, её не предусмотрели проектом).

В 7:00 была предпринята попытка аварийной проливки реактора через магистраль воздухоудаления, однако сразу же после пуска насоса шланг был сорван. Очередная попытка создания циркуляции по 1 контуру с помощью главного циркуляционного насоса привела к выходу ГЦН из строя.
Было принято решение в срочном порядке связаться с базой. Но когда радисты попытались запустить систему дальней связи передатчик заискрил и отключился (заводской дефект который периодически проявлялся на радиопередатчиках «Искра» проявился в самый неподходящий момент, к то му же основная антенна из-за воздействий высоких давлений не подавала признаков жизни).

Помощи с большой земли ждать не приходилось, связь с берегом отсутствовала.
Затеев собрал экстренное командно-инженерное совещание (на борту находились два дублера командира ПЛА - командиры следующих в серии за "К-19" лодок - Владимир Першин и Василий Архипов, был кто-то даже из штаба флота), на котором было одобрено технологическое решение задачи по охлаждению активной зоны реактора, предложенное лейтенантом Юрием Филиным. Было принято решение силами экипажа из подручных материалов смонтировать трубопровод, дублирующий функции поврежденного участка системы охлаждения.

Однако, монтаж нештатной системы неизбежно должен был вестись в непосредственной близости от аварийного реактора (монтаж системы необходимо было закончить вообще на верхней крышке реактора), и исполнители этого монтажа обрекали себя на верную смерть от радиационного переоблучения.

Из воспоминаний командира электротехнического дивизиона К-19 В.Е. Погорелова:


Они разделились на 4 группы. Их задачей было смонтировать аварийную систему охлаждения реактора. Ценой своих жизней создать неучтенную конструкторами деталь, неучтенную но жизненно необходимую. Кому как не им, реакторщикам знать что и как нужно сделать, хотя быть может они лучше других понимали чем это грозит.
Первую группу возглавил лично Б.Корчилов.

У самой переборки Затеев догнал и остановил Корчилова: “Борис, ты знаешь, на что идешь? ”Тот ответил: “Знаю, товарищ командир”. Он только закончил морское училище…

Группам разрешалось работать только 10 минут. Из защиты только костюм хим.защиты и противогаз. И при этом страшный жар от раскалившегося реактора. 10 минут и сигнал группе на выход, и их тут же сменяет группа №2 во главе с Юрием Повстьевым. Группа №3 Бориса Рыжикова готовилась быть следующими.



И тут новая проблема, от искр электросварки загорелся водород. Ситуацию предвидели, но некоторое время потратили на тушение.
Полтора часа шли в реакторном аду аварийные работы. Трубопровод был смонтирован, и в 8:45 по нему стала поступать охлаждающая жидкость. Еще через час температура реактора снизилась до безопасного уровня – угроза взрыва реактора миновала, но возникли новые проблемы, активная зона к тому моменту частично разрушилась, вытекающая в 6-й отсек вода из 1-го контура начала вымывать из реактора радиоактивные продукты деления из ТВЭЛов, как результат резко возросло гамма-излучение.
Удаление воды из реакторного отсека производили трюмным насосом 10 отсека и главным осушительным насосом 3-го отсека, этим радиационная обстановка на К-19 ухудшалась ещё больше, а загрязнение распространялось по всему кораблю.
Молодые подводники, здоровые и энергичные до выполнения работ на реакторе, на виду экипажа, как в сказке от чар злого колдуна, теряли силы, трудоспособность, превращались в тяжелых лежачих больных. Им пытался помочь начальник медицинской службы АПЛ — военврач майор КОСАЧ В.А.
Несмотря на радиацию, экипаж продолжал исполнять свои обязанности по обслуживанию механизмов и систем. В отсеках, где пребывание было несовместимо с жизнью, вахту несли новым методом — «набегами». К-19 превратилась в одну большую радиационную ловушку для своего экипажа.

9-30. Учитывая высокую активность на пульте управления реакторами (до 100 р/час) командир принимает решение перевести на минимально контролируемый уровень работу носового реактора, и начать движение не в сторону родной базы, до которой было более полутора тысяч миль, а - на юг - в сторону завесы наших дизельных лодок, периодически передавая с помощью резервного маломощного передатчика сообщение: "Имею аварию реактора. Л/с переоблучен. Мои координаты..."

Ситуация по воспоминаниям командира К-19 была сложной: радиационная обстановка продолжала ухудшаться, в качестве радиопротектора команде был выдан спирт, несколько офицеров потребовали высадить экипаж на остров Ян-Майен, а лодку потопить.
Неисправность передатчика всё никак не могли выявить и было принято решение попытаться связаться с другими подводными лодками участвующими в учениях используя резервный передатчик. Но с мощностью в 400 Вт сигнал пробивался лишь на пару сотен миль, да и то другие лодки могли принять его сигнал с такой дальности только находясь в надводном положении. Но лучшего решения всё равно найти не удалось.
Через несколько часов у 32 подводников начали проявляться симптомы лучевой болезни. Находится на К-19 дальше было смертельно опасно, но ответа на сигналы бедствия не было.
Первой откликнулась на сообщение о ЧП дизельная подлодка С-270 под командованием капитана 3 ранга Жана Свербилова. Командир С-270 принял в 10 часов просьбу о помощи, оставил позицию, и полным ходом направился по указанным координатам (командир С-270 совершил нелёгкое по тем временам решение, помочь К-19, хотя за оставление позиции ему потом ещё достанется).

В 14 часов С-270 подходила к борту атомохода. Из воспоминаний Ж.Свербилова:
По мере приближения к лодке уровень радиации стал увеличиваться. Если на расстоянии 1 кабельтова (185 метров) он был 0,4 – 0,5 рентген/час, то у борта поднялся до 4-7 рентген/час

На вопрос, в какой нуждаются помощи, Затеев попросил обеспечить связь с берегом и принять на борт тяжелобольных.
Троих человек (Корчилова, Рыжикова и Ордочкина) перенесли на носилках, восемь перебежали сами (пока еще сами). Все одиннадцать были размещены в 1-м отсеке, уровень радиации в котором сразу достиг величины 9 р/ч (когда сменили им одежду и выкинули её за борт, фон упал до 0.5 р/ч), пострадавших рвало, врач Юрий Салиенко оказывал им посильную помощь.
На базу флота было отправлено радиодонесение:
"Стою у борта К-19. Принял 11 тяжелобольных. Обеспечиваю К-19 радиосвязью. Жду указаний. Командир С-270",
на которое через час был получен "радиоразнос" почти одинакового содержания от главкома С.Г. Горшкова и комфлотом А.Т. Чабаненко: "Почему покинули завесу? Что делаете у борта "19-й"? За самовольство ответите..."

К 19:00 подошла "С-159" (командир Григорий Вассер, получили сообщение, и тут же поплыли на выручку К-19, командиру тоже достанется от начальства).
Из дневника командира «К-19» Н.В. Затеева:


На "С-270" перешло еще 68 человек (помимо 11 тяжелопострадавших) и были приняты мешки с секретной документацией. Моряки шли по отваленным рулям атомохода голые, неся в руках автоматы Калашникова, которые изымал у них старпом "270-й" Иван Свищ и выбрасывал за борт (оружие фонило прилично, поэтому оно отправилось вслед за одеждой моряков с К-19). Документы (партийные и комсомольские билеты) и деньги были помещены в герметичный кранец.

Затеев, покинув корабль последним, разместился на лодке Вассера вместе с остальными членами своего экипажа.
Когда на С-270 попытались взять на буксир К-19 то тросы постоянно рвались, попробывали снова запустить дизель на К-19….от его выхлопов на С-270 зашкалило дозиметр, пришлось отказаться от затеи буксировки.
Утром 5 июля подошла С-268 Генадия Нефедова, которому следовало отойти из зоны повышенной радиоактивности и ожидая прибытия надводных кораблей СФ охранять К-19 (к тому моменту находится на лодке было опасно для жизни), а С-270 и С-159 двигаться полным ходом в сторону базы для передачи пораженных на надводные корабли, уже вышедшие навстречу. А до базы было далеко, почти 3 000 км!

6 июня К-19 взяло на буксир Спасательное судно «Алдан» и отбуксировало на базу. А экипаж К-19 с подводных лодок пересадили на подоспевшие эсминцы.
К 22 часам того же дня всех доставили в госпиталь г.Полярного (мурманская область). А позже в 1-й госпиталь ВМФ СССР в тогдашнем Ленинграде.

Позже прибыла на базу и С-270. Из воспоминаний командира С-270:



После доклада командира "С-270" начальнику штаба флота на пирс вынесли мешки с эвакуированными секретными документами, а когда дозиметрический контроль показал высокую степень их загрязнения оказавшийся рядом начсан флота генерал-майор Ципичев Иван Трофимович по-кавалерийски энергично потребовал их немедленного сожжения.
Стоит упомянуть, что сданные позднее Свербиловым и его замполитом С. Сафоновым начальнику политотдела своей бригады капитану 1 ранга М. Репину партийные документы личного состава "К-19" вызвали у последнего состояние, близкое к потрясению, и он поручил молодой вольнонаемной секретарше унести их подальше в сейф и там запереть.
Вот как это описывал сам Свербилов в воспоминаниях:



Ещё позднее в Полярный прибыл сам министр судостроения Бутома, и учинил разнос подводникам. Он заявил, что промышленность поставляет флоту превосходную технику, а флот – дерьмо, не умеет ее эксплуатировать. Он обвинил Затеева в паникерстве, а Свербилова в пособничестве ему.







Интересные факты:
• По старой традиции, перед спуском на воду о борт лодки должны были разбить бутылку шампанского о корпус лодки. На К-19 бутылка не разбилась;
• Секретность учений была такой высокой, что даже командиры лодок не имели списка участников учений (с их позывными в эфире), не говоря уже о каком то общем канале радиосвязи где в случае ЧП «свои» и «вероятный противник» могли обменяться информацией. Один из участников тех событий позже вспоминал случай из жизни (случившийся с ним в 1958 году):
;
• 15 ноября 1969 года, К-19 столкнулась в Белом море с американской атомной субмариной "Гэтоу". По инструкции капитан «Гэтоу» должен был торпедировать К-19, но к счастью он этого не сделал (как знать, может он своим бездействием предотвратил 3-мировую);
• Командир С-270 Свербилов указал в своих воспоминаниях один случай:
В конце июля 1961 года, находясь в отпуске в Зеленогорске, случайно встретил похоронную процессию. Как мне сказали провожающие, хоронили моряка-подводника с Севера. Я спросил «А от чего умер?» – «Током убило», - ответили они. «Как фамилия покойного?» – «Рыжков».
Хоронили Бориса Рыжкова, того самого кто был главой 3-го «отряда» монтажников системы аварийного охлаждения.
• Командованием Северного флота командир "С-270" был представлен к званию Героя Советского Союза, но глава государства (Н.С. Хрущёв), возможно не разобравшись, с кем приключилась авария, написал на представлении к званию: "Мы за аварии не награждаем!" Естественно, никто не нашел смелости настаивать.
• Никаких отметок о полученных дозах в медицинских книжках членов экипажей всех трех участвующих в спасательной операции "эсок" сделано не было.
• После того как аварийную К-19 буксиром привезут на базу приписки, после первичной дезактивации, с неё начнут снимать все фонящие части. На лодке помимо прочего оставался запас провианта на 2 недели. Т.к. все понимали что в пищу эти запасы непригодны, их погрузили на старую баржу и отбуксировали подальше в не населённый район, где и оставили в одной из бухт. Знаков опасности при этом на барже не оставили. Но в том районе что то строили несколько подразделений из стройбата, которые вскоре узнали про оставленную баржу и естественно «разведали» что на ней за груз. Сколько было съедено отравленной пищи неизвестно. Про пострадавших или последствия для здоровья данных нету.
• Бывший президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев обратился в Нобелевский комитет с предложением номинировать на Премию мира 2006 года экипаж советской атомной подводной лодки К-19. По мнению Горбачева, моряки, ликвидировавшие аварию на борту субмарины 4 июля 1961 года, спасли мир от страшной экологической катастрофы и возможного ядерного конфликта СССР и США.
• В 2004 году один из участников спасательной операции дабы подтвердить правдивость своих слов написал запрос в военно-морской архив РФ (а там хранятся документы архива ВМФ СССР) на подтверждение того что он был матросом на эсминце перевозившем экипаж К-19. И ему однажды пришел сногсшибательный ответ, что в 1961 году никаких аварий на подводных лодках не происходило!
• На премьеру фильма «К-19. Оставляющая вдов» снятого на основе событий лета 1961, были приглашены все оставшиеся в живых моряки с того самого 1-го экипажа К-19. За исключением некоторых моментов типа: все носятся по лодке как угорелые, немного странного названия фильма (какая оставляющая вдов? Большинству матросов было чуть больше 20 лет), командира который почему то не помнит инструкции наизусть, американцев у которых просят помощи (свои к счастью подошли раньше, хотя на самый худший вариант радисты предполагали отправить сигнал SOS в открытом эфире после 20:00, в надежде что хоть кого то успеют спасти)

Источники:
https://web.archive.org/web/20131104062333/http://www.submarines.narod.ru/Substory/6_658_19.html
Сайт посвящённый АПЛ К-19
http://library.by/special/k-19/heroes-02.htm