Однажды Лермонтов решил Пушкина напугать- переоделся кровососом и поехал к нему в гости. А Пушкин услышал звонок в дверь и решил гостей напугать – тоже кровососом переоделся, да как выскочит из-за двери… Дальше и рассказывать как-то неудобно, право слово… В общем, обосрались оба.

* * *


Пушкин одел противогаз (чтоб его никто не узнал) и поехал на бал. Все конечно его узнали (по кудрям и цацкам на пальцах), но не признались. Только Лермонтов подошел, и в глаза сквозь стекла посмотрел. Со значением.

* * *


Дантесу понравилась идея Пушкина, и на следующий бал он решил тоже противогаз надеть. Ну одевает, одевает- никак. Уж и холопов позвал, и бошку маслом смазывал- не налезает и все тут. Обозлился он с той поры на Пушкина. А ведь сам виноват- фуражку снять забыл.

* * *


Дантес в молодости кровососа из Форы с одной обоймы мочил. Так что зря с ним, Пушкин-то...

* * *


Однажды царь сослал поручика Ржевского на Припять. Через неделю приходит с Припяти посылка- сундук с отборными артефактами, и записка на коробке от беламора, красными печатными буквами: «ЗАБИРИ ПАРУЧИКА ХРИСТА РАДИ. СПАСУ ОТ НЕГО НЕТ. КРАВАСОСЫ».

* * *


Приехав с Припяти, поручик Ржевский долго уговаривал Наташу исполнить его сексуальную фантазию- переодеться кровососом и сделать ему минет. Наконец уговорил. Обалденный минет продолжается три минуты, поручик расслабился, глазки закатил, вот- вот кончит. И тут случайно вниз глянул... «М-да... Неудобно как-то получилось. Рефлекс-с, господа!»- думал поручик глядя на труп Наташи- «К тому же и кончить не успел...».

* * *


Поручик Ржевский прослышал, что хвост псевдособаки увеличивает «мужскую силу», если привязывать к члену. Добыл хвост, привязал покрепче и поехал на бал. Возвращается весь в смущении. Гусары его спрашивают:

- Что случилось, поручик?
- Да вот представляете, приезжаю я на бал, навстречу мне идет Наташа, а на руках у нее – болонка. И тут этот привязанный хвост у меня в штанах как завиляет! Наташа – хлоп! и в обморок.
- Да-с, такой облом…
- Ну не скажите, болонка оказалась недурна!... Корнет, корнет- не блевать!

* * *


Пушкин над сталкерами шутить любил. Бывало, скажет: «Слыхали, господа, сама мадмуазель Мими из Парижа к нам приезжает; говорят, на Свалке выступать будет...». Сталкеры всем кордоном туда как ломануться: бандюков и нечисть зачистят, да так что те потом за пять километров кругом обходят, и сидят, ждут... А Пушкин неспеша вокруг все артефакты соберет, Сидорычу сдаст, а потом сядет у костра: «Что, господа, неужто не приехала? Вот ведь, *учка крашенная!...»

* * *


Любил Пушкин в Зону на пикники ездить. Всегда с собой кучу дворовых брал. Приедет, сядет на пригорок:

- Так, значит: Федька и Васька- дуйте за дровами в лес; Сенька и Оська- к реке за водой; а вы девки по лугу походите, артефакты пособирайте...
Арину Родионовну никуда не посылал, рядом с собой держал. Крестьян у Пушкина было много, а Арина Родионовна- одна.

* * *


Арина Родионовна, в детстве Пушкину на ночь сказки про Зону рассказывала. Пушкин после без света уснуть не мог, все вскрикивал во сне, сердешный.

* * *


Пушкин, как вырос, решил сказки про Зону напечатать в книге. Только царская цензура все поменяла:

- Что это у Вас за «кровосос»? Заменим на комара...
- Какие еще «зомби ходили кругами...»? Заменим на кота! Кот кругами не ходит? А если он на цепи?! Так и запишем...
- И уж на кого это Вы «контролерами» намекаете? Вычеркнуть однозначно!

В общем, все поменяли. Одна золотая рыбка осталась, да и ту - не узнать.

* * *


По началу в Зоне и негры-сталкеры ходили. А потом их всех начисто кровососы пожрали. Поймает кровосос негра, охватит щупальцами курчавую голову, хлебает кровушку и приговаривает: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!».

* * *


Достоевский-то с детства робок был, а сталкерам завидовал. Однажды решил всех удивить и прославиться- живого кровососа добыть! Переоделся самкой кровососа, чтоб подманить, и пошел в Зону. Да неудачно время выбрал- брачный сезон у них был...

* * *


Позвал как-то раз Тургенев, Пушкина и Лермонтова в баню. Ну раздеваются значит в предбаннике, и вдруг замечают у Лермонтова ссадину на ноге:
- Михал Юрьич, это ты где так?
- Да вот, кровосос неожиданно выскочил, успел цапнуть...
Раздеваются дальше, глядят – у Тургенева на груди шрам:
- Ваня, это кто тебя так?
- Да, тоже кровосос. Ходил в ночное с ребятишками, откуда не возьмись- налетел, сволочь, а ружье, понимаешь, осечку дало. Пока перезаряжал...
Пушкин трусы снял:
- Кровосос?!!!
- Да нет, вчера к мадам Зизи заезжал - а там десять новых девочек. Ни одной не смог отказать....

* * *


Возвращался как-то Лермонтов из рейда на север. Рентген нахватался- аж чуть не светится, а антирад кончился. Еле доплелся до кордона, и давай водярой радиацию выгонять. Пару пузырей выжрал и прям у костра уснул, не разуваясь, даже рюкзак не снял. Сталкеры решили над ним подъе#нуть- не поленились, притащили с свалки чугунную плашку, килограмм на двадцать, и тихонько ему в рюкзак сунули. Сидят, ржут. И тут бац!- выброс! «Воронка» прямо на месте костра создалась! Всех приколистов в момент затащила, кроме Лермонтова. С тех пор он стал фаталистом, ничего не боялся, и на все говорил: «Судьба...».

* * *


Бухают как-то раз Лермонтов и Пушкин. Михал Юрьич вдруг и говорит:
- А все-таки увезу я жену у братьев Стругацких. На Кавказ.
Пушкин долго смеялся.

* * *


Пушкин очень любил фантастику, и особенно- братьев Стругацких. Однажды даже позвонил им:

- Алло, братья Стругацкие? Ах, какая мощная вещь, этот ваш «Пикник»! Очень, очень восхищаюсь и уважаю вас за него!
- Спасибо! А Вы собственно, кто?
А Пушкин называть себя не стал и трубку положил. Боялся что зазнаются.

* * *


Царь, братьев Стругацких не любил (хотя и не читал). Он вообще считал фантастику – «глупыми сказочками», а уж произведения братьев – и вовсе вредной политической литературой. И однажды решил сослать их в ссылку.

- Значит так,- диктует он указ премьер-министру- Сего дня повелеваю сослать в Сибирь на 10 лет, братьев... братьев... ну как их там, этих «сказочников» звать-то? Ну в общем, число, подпись.
И подписал не глядя.
А премьер-министр думал: «Братьев-сказочников? Гримм, что ли?». Так и вписал.
В Берлине, получив указ русского царя, очень смеялись.