Интервью с Романом Злотниковым
17-03-2011, 21:24. Разместил: M0_ops
Виктория Юхно:
Здравствуйте, Роман Валерьевич!
Вопрос, может быть, покажется вам банальным, да и вы сами неоднократно рассказывали об этом, но все-таки хотелось бы его задать - как произошло ваше появление в литературном мире, что этому способствовало, какие были предпосылки к писательской деятельности?
Роман Злотников:
Сначала я стал профессиональным читателем. Я читал все и взахлеб. Потом я поступил в военное училище. Про наше училище говорили: «Если хочешь стрелять как ковбой, а бегать, как его лошадь, то иди в СВВККУ». Дело в том, что у нашего училища, кроме самого расположения практически в центре города Саратова был еще учебный центр в 22 км и еще в 6 км от него – стрельбище. И мы каждый месяц отправлялись пешим маршем сначала в учебный центр т.е. 22 км пешком туда, а потом обратно, а через неделю-другую – на стрельбище, т.е. уже 28 км. И все время обучения материли учебный отдел. Ну что им стоит сделать не два выхода по 3 дня в учебном центре и через неделю 2 дня на стрельбище, а один – на неделю. Дошли до учебного центра, позанимались три дня, потом спокойно и не напрягаясь прошли 6 км до стрельбища, отстрелялись, и оттуда уже домой. В сумме получается аж на 44 км меньше ноги бить! Но зато, когда на четвертом курсе мы за три дня двусторонних учений отмахали 128 км только маршей, не считая тактики и стрельб, а вечером после учений слиняли на танцы, народ оценил подготовочку…
Ну да дело не в этом, а в том, что средняя скорость пешего марша 4-5 км/ч, так что идти долго и скучно. Вот я начал рассказывать ребятам книжки, которые прочитал. А когда они кончились – начал сам придумывать всякие истории. Курсе на третьем я признался, что уже давно рассказываю свои истории. На что мне было сказано: «Да мы поняли уже давно, ты это, не останавливайся, трави дальше». Вот так меня благословили на творчество.
Виктория Юхно:
Если сейчас оглянуться назад, на то время, когда вы писали для военного журнала "На боевом посту" - как считаете, вам тогда просто повезло, подвернулся удачный момент, или же ваши тексты сами за вас все сказали, раскрыв ваш потенциал?
Роман Злотников:
Ну и то, и то, наверное. Где-то повезло, где-то оказался готов к подвернувшемуся шансу. Ведь шансы-то на нас падают регулярно. Не так часто, как хотелось бы, но и не один-единственный раз в жизни. Надо только суметь этот шанс не упустить. Быть готовым к нему, соответствовать ему. А это требует определенных усилий, возможностей, да просто умения рвать жилы и пахать, как проклятый. И готовности к этому.
Виктория Юхно:
Вы сказали в одном из своих интервью, что любой текст обязательно что-то делает с человеком, его прочитавшим. Выступает в роли своеобразного то ли учителя, то ли наставника, то ли проводника. А для вас самого какие тексты охарактеризовались подобным образом?
Роман Злотников:
Ну, много… «Живые и мертвые» Симонова, «Война» Стаднюка, стихи Высоцкого, «Основание» Азимова, многие вещи Стругацких, Казанцева «Час быка»… Всего и не упомнишь. А вообще-то Высоцкий пел: «Если путь прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почем – значит нужные книги ты в детстве читал».
Виктория Юхно:
Жанр фантастики довольно объемен и многолик, и к авторам предъявляются определенные требования, которым он должен соответствовать. Конечно же, это знание предмета, умение его преподнести интересно и увлекательно для читателя, но все эти знания и умения на пустом месте не берутся, этому всегда предшествует какая-то подготовка, служащая в дальнейшем базой для его описаний. Из чего должна состоять, по вашему мнению, подготовка профессионального писателя?
Роман Злотников:
Ну, во-первых, мне кажется, это язык. Это умение писать не столько правильно (с точки зрения филологии, литературы, стилистики и т.п.), сколько интересно и «вкусно», как бы субъективно это не звучало. Все остальное – умение выстроить сюжет, знание психологии и т.п. – решаемо. Если будет на то желание и есть привычка к долгой работе. Ну а в целом, конечно, важно все. И общий уровень знаний, и жизненный опыт, понимание психологии людей. Потому что мы пишем-то о людях. Даже когда пишем об эльфах, гномах, драконах и инопланетянах. Это все равно люди, просто в других телах и антураже. Ибо действуют и думают они все равно как люди. Потому что в ином случае, нам бы просто было ничего непонятно. А очень мало людей, которые могут до конца прочитать непонятную книгу. И уж тем более заставить себя разобраться с этим самым непонятным.
Виктория Юхно:
Вы - писатель "широкого профиля", если можно так выразиться. У вас есть книги разных жанров - и боевая фантастика, и фэнтези, и мистика, и социология. И в каждом жанре вами были написаны хорошие, качественные произведения. Какой же из всех этих жанров вам самому ближе? И не было ли мысли остаться либо остановиться на каком-то одном жанре?
Роман Злотников:
Знаете, а все они близки. Я пишу то, что в данный момент пишется само. И какого жанра книга получится в конце концов, мне, зачастую, даже и самому очень долго непонятно. При работе над каждой книгой у меня всегда задействуются несколько мотивационных уровней. Во-первых, естественно, сама история, которую я пишу. Что там, как, что творится с главным героем, и как он растет, развивается и т.п. Во-вторых, нечто, что происходит вокруг меня. Жизнь, общество, межгосударственные отношения. Ну, то есть, не все в общем, а что-то, меня заметно затронувшее. И я вкладываю в книги нечто, что, как мне думается, сможет хоть как-то повлиять на то, чтобы негатив, который меня напряг в реальной жизни, после появления вот этой самой книги про эльфов и гномов, или про Вечного и благородных донов, или про Мойзеля-Рюрика, или про Олега Вещего имел меньший шанс повториться. А позитив – наоборот. И оно как-то само собой получается – то фэнтези, то социальная фантастика, то мистика.
Виктория Юхно:
Отвечая на вопросы в более ранних интервью, вы сказали, что очень долго время жили в бешеном ритме "работа-писательство", сотворяя таким образом не просто книги, но и свое имя. Как вы, с позиции человека, заработавшего "потом и кровью" свой профессионализм и опыт, относитесь к молодым начинающим авторам, твердо уверенным в том, что "уж они-то точно ваяют нетленку, которую любое издательство с руками оторвет"?
Роман Злотников:
С юмором. Я-то сам никогда не считал и до сих пор не считаю, что творю «нетленку». Крепкие средние книжки – не более. И советую всем считать так же. Ежели потом выяснится, что действительно сотворили «нетленку» – будет приятная неожиданность. А вот если считать, что сотворил «нетленку», а тебя редактор потом пинком под зад – наоборот, сплошное разочарование получится. По-моему, лучше неожиданность будет приятная, чем наоборот. А то у редакторов уже специальная аббревиатура для творцов «нетленки» есть – МТА (молодой талантливый автор).
Виктория Юхно:
Вы пишете книги, которые удовлетворяют в первую очередь вас самого. А какую литературу, если брать в целом, вы считаете именно Литературой с Большой Буквы, несущей в себе культурные ценности в лучших их проявлениях, и какую литературу, если брать в частности, вы читаете?
Роман Злотников:
Вы знаете – не готов сказать. Я вообще стараюсь заниматься не литературой, она мне, если честно, не очень интересна по большому счету, а онтологией. Ну пытаюсь по крайней мере. Как получается – решать не мне. У нас в свое время случился интересный разговор с моим другом Олежкой Дивовым. Он мне рассказывал, как долго и упорно работает над каждой фразой, над языком, над стилем. А я ему сказал, что мне это неинтересно. Что я готов писать грубо и во многом примитивно. Меня больше волнует смысловое содержание моих текстов. Что они делают с людьми, которые их читают, и делают ли что-то. Вот над этим я пашу до кровавого пота. А стиль… Тут я дилетант.
Виктория Юхно:
Если вы увлекались советской фантастикой, то можете помнить, какой интерес вызывали все выходящие новинки, и насколько технически грамотными были поклонники той фантастики. И если раньше читатели, чтобы понять описанное в книге, старались побольше узнать о предмете, найти какие-то другие источники информации, то сейчас, наоборот, поступает много пожеланий-просьб от читателей "не перегружать текст". Как вы считаете, не является ли это спадом в развитии фантастической литературы в целом?
Роман Злотников:
Не знаю. Мне кажется, и сейчас имеются книги, в которых с этим все хорошо. Как их называют, «железячные». И у них довольно много поклонников. Я и сам не без греха. Есть и другие. И у меня до сих пор имеется желание, если меня что-то заинтересовало, закопаться в справочники и иную специальную литературу и разобраться подробно… И самого меня, например, никогда не упрекали в перегруженности текста. Более того, я считаю некоторую большую усложненность моих текстов одним из самых больших своих преимуществ. Мне многие читатели говорили, что имеют привычку перечитывать мои книги раз в несколько лет. И каждый раз получается, что считают новую книгу. Потому что в семнадцать лет в книге на первый план выходит одно, в двадцать пять – другое, а в сорок – третье.
Виктория Юхно:
Как вы считаете, способна ли фантастика сейчас на "революционные" прорывы, способна ли привнести нечто настолько кардинально новое, что послужит если не скачком в развитии, то неким откровением как для читателей, так и для самих писателей?
Роман Злотников:
Ну, фантастика всегда была методом внесения в нашу жизнь неких новых философских, социальных и технических идей. Достаточно вспомнить такие произведения, как «Утопия», «Город Солнца» Томазо Кампанеллы или те же «Сны Веры Павловны» в «Что делать» Чернышевского, таких авторов как Жюль Верн, Беляев с его «Звездой КЭЦ», Казанцев и т.д. Так что почему бы и нет?
Виктория Юхно:
У вас есть несколько книг, написанных в соавторстве с менее известными писателями. Как вы сами относитесь к таким творческим союзам, и есть ли какие-то требования, которые вы, как известный и успешный писатель, можно сказать, "ведущий" в этой связке, предъявляете к "ведомым"?
Роман Злотников:
Я считаю, что наиболее успешными такие союзы получаются, когда участвующие в них писатели близки по уровню образования, общему тезаурусу, ценностному аппарату и уровню «ремесла». Просто один из них более раскручен, а другой – еще нет. Если же нет такой корреляции, то, даже если есть желание работать, зачастую это делать невозможно. Человек может искренне стараться и пытаться понять, но так и не суметь это сделать. Либо может даже и понятно, но просто «ниасилить» необходимый уровень текста. У меня в этом отношении был как негативный, так и позитивный опыт.
Виктория Юхно:
Считаете ли вы возможным для себя участие в межавторских проектах, например, S.T.A.L.K.E.R., Метро, Этногенез, Зона Смерти? Или же можно поставить вопрос наоборот - не приходило ли вам в голову создать свой собственный проект? Ведь ваши книги пользуются неизменным успехом у читателей, почему бы не развить какой-либо из полюбившихся читателям миров в нечто большее?
Роман Злотников:
Ну, почему бы и нет? Более того, я совершенно не против, если кто-то захочет написать книжку-другую, в которых действие происходит в созданных мной Вселенных. В «Вечном», «Берсерках», «Царе Федоре» или каком-то еще. Что же касается собственного проекта, то очень не исключено, что по осени такой запустится. Он не только, и, даже, не столько мой, а результат деятельности целой группы талантливых людей, но первую книжку предложили написать мне. И есть очень большой шанс на то, что у нас с ними все срастется.
Виктория Юхно:
Вот сейчас вы начали работу над новым проектом Э.К.С.П.А.Н.С.И.Я., который уже получил множество положительных отзывов - нет ли у вас мысли пригласить писателей в "сольных выступлениях", а не в соавторстве?
Роман Злотников:
Это проект не мой, а издательства. Хотя, вероятно, сделанный под меня… Так что тут все вопросы к нему, к издательству. А сам я не против.
Виктория Юхно:
Как вы полагаете, несет ли писатель какую-то ответственность перед своими читателями за сотворенные миры, а также за восприятие читателями этих миров? Как говорил Сент-Экзюпери - "мы в ответе за тех, кого приручили". Насколько эта фраза справедлива для писателей? И в чем должна выражаться эта ответственность?
Роман Злотников:
Не знаю. Наверное, несет. За восприятие так уж точно. Хотя фраза Сент-Экзюпери тут, мне кажется, не совсем к месту. Кого приручили – миры? Так тут не в приручении дело. Писатель тут Создатель. Читателей? Три раза ха-ха! Попробуй взрослого, думающего и достаточно высокоразвитого человека, а читатели фантастики именно такие – приручи. Максимум, на что способен писатель, это убедить читателя «присоединиться» к тому образу, который он создал, и как-то изменить свое ежедневное взаимодействие с миром в сторону желания приблизить «овеществление» этого образа. Причем, как именно читатель будет изменять это взаимодействие, остается в воле самого читателя. И это – потолок, высший класс, так сказать. Чаще всего взаимодействие осуществляется только на уровне эмоций, не более…
Виктория Юхно:
АБС когда-то устами одного из своих героев сказали: "Писатель - это прибор, показывающий состояние общества, и лишь в ничтожной степени - орудие для изменения общества. История показывает, что общество изменяют не литературой, а реформами и пулеметами, а сейчас еще и наукой. Литература в лучшем случае показывает, в кого надо стрелять или что нуждается в изменении...". Как вы считаете, удалось ли вам в ваших попытках обустроить свой мир подтвердить или опровергнуть эти слова?
Роман Злотников:
Ну, не знаю, как-то спорить с корифеями… Не рискну. Остается только еще раз вспомнить уже приведенные выше слова Высоцкого. Да и реформы осуществляют, и за гашетками пулемета тоже сидят люди со своими ценностями и представлениями о том, что хорошо и что плохо. И может, некая сумма прочитанных книг сможет повлиять на то, что и как реформировать, а так же в кого стрелять, в кого нет, а кого, даже, просто из-за пулемета пинком выкинуть, потому что урод. Здесь ведь довольно тонкие материи работают, а на них книжки заметно влияют. По разному, конечно. И далеко не сразу, а в течение долго времени. Какие-то больше, какие-то меньше. Ну и не только книжки, естественно, но они – точно.
Виктория Юхно:
Вообще же, если брать в целом, есть ли у вас какие-либо литературные авторитеты, с которыми вы не возьметесь спорить или оспаривать их? Кто они?
Роман Злотников:
И да, и нет. С кем-то, в каких-то областях – да, а с кем-то – нет. Если ставить вопрос предельно жестко, то, вероятно, абсолютного, всеобъемлющего авторитета, которому я бы повиновался беспрекословно, у меня, все-таки, нет, но есть масса людей, к мнению которых я точно прислушаюсь.
Виктория Юхно:
Как вы думаете, чем обусловлен сегодняшний интерес к пост-апокалиптической тематике? Что это - подсознательное желание все разрушить? Или же наоборот - снести все устоявшееся, чтобы на его месте построить что-то радикально другое, более отвечающее потребностям общества? Или же этот интерес не содержит в себе никакой подобной цели, так сказать, дань литературной "моде"?
Роман Злотников:
Сносить плохо. Точно. Я сейчас работают над проектом, представляющим собой альтернативную историю времен конца XIX – начала XX века. И потому сильно закопался в материалы по тому времени. Времени, когда как раз было все снесено и разрушено, а затем на развалинах начало строиться нечто новое. И вот что выяснил. Если взять указанное время, то к исходу Гражданской войны мы получили потерю населения от уровня 1913 года только по сохранившимся в составе СССР территориям в размере 13 млн. человек. А ведь были еще и вообще отделившиеся территории – Польша, Финляндия, Бессарабия, существенная часть Закавказья… Далее, уровень производства к концу Гражданской войны составил всего 14% от 1913, при том, что к 1916 он даже еще более подрос по сравнению с 1913. Войны всегда способствуют промышленному развитию. То есть даже на уровень 1913 года СССР начал выходить только в годы первой пятилетки, то есть к началу 1930-х. А по некоторым показателям и вообще только к 1940-м. А представьте, что было бы, не случись революции и Гражданской войны? К 1920 году мы могли бы выйти на уровень полтора-два 1913, а к 1930 – уже три-четыре. В конце концов, в 1907-1913 году Российская империя имела самые высокие темпы развития в Европе. Так что сохрани мы страну и хотя бы уже имеющиеся на тот момент темпы развития, никакой ускоренной индустриализации, через кровь, голод, сдачу позиций перед иностранцами (А если почитать заключенные Советским правительством в конце- 20-х – начале 30-х договора, можно четко увидеть, что мы под тех же американцев просто легли. Царское правительство НИКОГДА на таких условиях договоров бы не заключило. Но обвинять в этом правительство СССР времен уже конца 20-х и 30-х годов я бы не стал, они действовали очень адекватно сложившейся на тот момент ситуации. На других условиям нам бы просто ничего не дали.) не понадобилось бы. И 13 млн. потерянных в революцию и Гражданскую, а так же еще 5 млн., в голод 1920-1921 г.г. и 7 млн. – в голод 1932-1933 годов мы могли бы не потерять. Да и вторая мировая могла бы пойти ой как по-другому. При том, что царскую Россию я не идеализирую. Там было много того, что стоило поменять. Но как – вот вопрос? И не являются ли наши героические первые пятилетки, возведенные киркой и лопатой Беломорканал, Днепрогэс и Магнитка, массовый голод двадцатых-тридцатых (А нечего нам было предложить в обмен на станки и технологии, кроме отнятого у крестьян зерна. Ну не было у нас тогда никакой промышленности.) и так далее, а так же не менее героическая, но и очень трагическая Великая отечественная расплатой именно за вот это жестокое разрушение, как поется в Интернационале «до основанья, а затем»? У меня есть ощущение, что является. Да и современность дает ответ на этот вопрос. И мы, и, скажем, Китай, в конце концов, отошли от социалистической модели в экономике, но, опять же, разными путями. Мы – привычным разрушением, а китайцы – эволюцией. И к настоящему моменту уже можно подвести некие итоги по поводу того, чей путь предпочтительней. Так что по всему выходит, иногда возникающее желание «всех их к стенке» или «дать бы им всем, чтобы катились куда подальше», надо сдерживать. Иначе и тебе, и стране будет только хуже. А если есть силы и желание что-то изменить, надо не кривить губы по поводу того, что «иметь сына-политика хуже, чем дочь-проститутку», а идти туда и что-то там менять. Насколько хватит сил и талантов.
Виктория Юхно:
Какие у вас планы на будущее в творчестве? Чего нам ждать?
Роман Злотников:
Ну, во-первых, я собираюсь в конце марта – начале апреля передать в издательство первый роман цикла «Генерал-адмирал». Так что скоро ждите. Начал второй роман этого цикла. Далее – пока точно сказать не могу. Как пойдет. Заканчиваем с Антоном Корниловым третью книгу «Рыцарей порога». Будет и четвертая. Остальное пока вариативно.
Виктория Юхно:
Большое спасибо за интервью, остается пожелать вам дальнейших творческих успехов, а вашим читателям - новых, замечательных, а главное - ожидаемых книг!
Здравствуйте, Роман Валерьевич!
Вопрос, может быть, покажется вам банальным, да и вы сами неоднократно рассказывали об этом, но все-таки хотелось бы его задать - как произошло ваше появление в литературном мире, что этому способствовало, какие были предпосылки к писательской деятельности?
Роман Злотников:
Сначала я стал профессиональным читателем. Я читал все и взахлеб. Потом я поступил в военное училище. Про наше училище говорили: «Если хочешь стрелять как ковбой, а бегать, как его лошадь, то иди в СВВККУ». Дело в том, что у нашего училища, кроме самого расположения практически в центре города Саратова был еще учебный центр в 22 км и еще в 6 км от него – стрельбище. И мы каждый месяц отправлялись пешим маршем сначала в учебный центр т.е. 22 км пешком туда, а потом обратно, а через неделю-другую – на стрельбище, т.е. уже 28 км. И все время обучения материли учебный отдел. Ну что им стоит сделать не два выхода по 3 дня в учебном центре и через неделю 2 дня на стрельбище, а один – на неделю. Дошли до учебного центра, позанимались три дня, потом спокойно и не напрягаясь прошли 6 км до стрельбища, отстрелялись, и оттуда уже домой. В сумме получается аж на 44 км меньше ноги бить! Но зато, когда на четвертом курсе мы за три дня двусторонних учений отмахали 128 км только маршей, не считая тактики и стрельб, а вечером после учений слиняли на танцы, народ оценил подготовочку…
Ну да дело не в этом, а в том, что средняя скорость пешего марша 4-5 км/ч, так что идти долго и скучно. Вот я начал рассказывать ребятам книжки, которые прочитал. А когда они кончились – начал сам придумывать всякие истории. Курсе на третьем я признался, что уже давно рассказываю свои истории. На что мне было сказано: «Да мы поняли уже давно, ты это, не останавливайся, трави дальше». Вот так меня благословили на творчество.
Виктория Юхно:
Если сейчас оглянуться назад, на то время, когда вы писали для военного журнала "На боевом посту" - как считаете, вам тогда просто повезло, подвернулся удачный момент, или же ваши тексты сами за вас все сказали, раскрыв ваш потенциал?
Роман Злотников:
Ну и то, и то, наверное. Где-то повезло, где-то оказался готов к подвернувшемуся шансу. Ведь шансы-то на нас падают регулярно. Не так часто, как хотелось бы, но и не один-единственный раз в жизни. Надо только суметь этот шанс не упустить. Быть готовым к нему, соответствовать ему. А это требует определенных усилий, возможностей, да просто умения рвать жилы и пахать, как проклятый. И готовности к этому.
Виктория Юхно:
Вы сказали в одном из своих интервью, что любой текст обязательно что-то делает с человеком, его прочитавшим. Выступает в роли своеобразного то ли учителя, то ли наставника, то ли проводника. А для вас самого какие тексты охарактеризовались подобным образом?
Роман Злотников:
Ну, много… «Живые и мертвые» Симонова, «Война» Стаднюка, стихи Высоцкого, «Основание» Азимова, многие вещи Стругацких, Казанцева «Час быка»… Всего и не упомнишь. А вообще-то Высоцкий пел: «Если путь прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почем – значит нужные книги ты в детстве читал».
Виктория Юхно:
Жанр фантастики довольно объемен и многолик, и к авторам предъявляются определенные требования, которым он должен соответствовать. Конечно же, это знание предмета, умение его преподнести интересно и увлекательно для читателя, но все эти знания и умения на пустом месте не берутся, этому всегда предшествует какая-то подготовка, служащая в дальнейшем базой для его описаний. Из чего должна состоять, по вашему мнению, подготовка профессионального писателя?
Роман Злотников:
Ну, во-первых, мне кажется, это язык. Это умение писать не столько правильно (с точки зрения филологии, литературы, стилистики и т.п.), сколько интересно и «вкусно», как бы субъективно это не звучало. Все остальное – умение выстроить сюжет, знание психологии и т.п. – решаемо. Если будет на то желание и есть привычка к долгой работе. Ну а в целом, конечно, важно все. И общий уровень знаний, и жизненный опыт, понимание психологии людей. Потому что мы пишем-то о людях. Даже когда пишем об эльфах, гномах, драконах и инопланетянах. Это все равно люди, просто в других телах и антураже. Ибо действуют и думают они все равно как люди. Потому что в ином случае, нам бы просто было ничего непонятно. А очень мало людей, которые могут до конца прочитать непонятную книгу. И уж тем более заставить себя разобраться с этим самым непонятным.
Виктория Юхно:
Вы - писатель "широкого профиля", если можно так выразиться. У вас есть книги разных жанров - и боевая фантастика, и фэнтези, и мистика, и социология. И в каждом жанре вами были написаны хорошие, качественные произведения. Какой же из всех этих жанров вам самому ближе? И не было ли мысли остаться либо остановиться на каком-то одном жанре?
Роман Злотников:
Знаете, а все они близки. Я пишу то, что в данный момент пишется само. И какого жанра книга получится в конце концов, мне, зачастую, даже и самому очень долго непонятно. При работе над каждой книгой у меня всегда задействуются несколько мотивационных уровней. Во-первых, естественно, сама история, которую я пишу. Что там, как, что творится с главным героем, и как он растет, развивается и т.п. Во-вторых, нечто, что происходит вокруг меня. Жизнь, общество, межгосударственные отношения. Ну, то есть, не все в общем, а что-то, меня заметно затронувшее. И я вкладываю в книги нечто, что, как мне думается, сможет хоть как-то повлиять на то, чтобы негатив, который меня напряг в реальной жизни, после появления вот этой самой книги про эльфов и гномов, или про Вечного и благородных донов, или про Мойзеля-Рюрика, или про Олега Вещего имел меньший шанс повториться. А позитив – наоборот. И оно как-то само собой получается – то фэнтези, то социальная фантастика, то мистика.
Виктория Юхно:
Отвечая на вопросы в более ранних интервью, вы сказали, что очень долго время жили в бешеном ритме "работа-писательство", сотворяя таким образом не просто книги, но и свое имя. Как вы, с позиции человека, заработавшего "потом и кровью" свой профессионализм и опыт, относитесь к молодым начинающим авторам, твердо уверенным в том, что "уж они-то точно ваяют нетленку, которую любое издательство с руками оторвет"?
Роман Злотников:
С юмором. Я-то сам никогда не считал и до сих пор не считаю, что творю «нетленку». Крепкие средние книжки – не более. И советую всем считать так же. Ежели потом выяснится, что действительно сотворили «нетленку» – будет приятная неожиданность. А вот если считать, что сотворил «нетленку», а тебя редактор потом пинком под зад – наоборот, сплошное разочарование получится. По-моему, лучше неожиданность будет приятная, чем наоборот. А то у редакторов уже специальная аббревиатура для творцов «нетленки» есть – МТА (молодой талантливый автор).
Виктория Юхно:
Вы пишете книги, которые удовлетворяют в первую очередь вас самого. А какую литературу, если брать в целом, вы считаете именно Литературой с Большой Буквы, несущей в себе культурные ценности в лучших их проявлениях, и какую литературу, если брать в частности, вы читаете?
Роман Злотников:
Вы знаете – не готов сказать. Я вообще стараюсь заниматься не литературой, она мне, если честно, не очень интересна по большому счету, а онтологией. Ну пытаюсь по крайней мере. Как получается – решать не мне. У нас в свое время случился интересный разговор с моим другом Олежкой Дивовым. Он мне рассказывал, как долго и упорно работает над каждой фразой, над языком, над стилем. А я ему сказал, что мне это неинтересно. Что я готов писать грубо и во многом примитивно. Меня больше волнует смысловое содержание моих текстов. Что они делают с людьми, которые их читают, и делают ли что-то. Вот над этим я пашу до кровавого пота. А стиль… Тут я дилетант.
Виктория Юхно:
Если вы увлекались советской фантастикой, то можете помнить, какой интерес вызывали все выходящие новинки, и насколько технически грамотными были поклонники той фантастики. И если раньше читатели, чтобы понять описанное в книге, старались побольше узнать о предмете, найти какие-то другие источники информации, то сейчас, наоборот, поступает много пожеланий-просьб от читателей "не перегружать текст". Как вы считаете, не является ли это спадом в развитии фантастической литературы в целом?
Роман Злотников:
Не знаю. Мне кажется, и сейчас имеются книги, в которых с этим все хорошо. Как их называют, «железячные». И у них довольно много поклонников. Я и сам не без греха. Есть и другие. И у меня до сих пор имеется желание, если меня что-то заинтересовало, закопаться в справочники и иную специальную литературу и разобраться подробно… И самого меня, например, никогда не упрекали в перегруженности текста. Более того, я считаю некоторую большую усложненность моих текстов одним из самых больших своих преимуществ. Мне многие читатели говорили, что имеют привычку перечитывать мои книги раз в несколько лет. И каждый раз получается, что считают новую книгу. Потому что в семнадцать лет в книге на первый план выходит одно, в двадцать пять – другое, а в сорок – третье.
Виктория Юхно:
Как вы считаете, способна ли фантастика сейчас на "революционные" прорывы, способна ли привнести нечто настолько кардинально новое, что послужит если не скачком в развитии, то неким откровением как для читателей, так и для самих писателей?
Роман Злотников:
Ну, фантастика всегда была методом внесения в нашу жизнь неких новых философских, социальных и технических идей. Достаточно вспомнить такие произведения, как «Утопия», «Город Солнца» Томазо Кампанеллы или те же «Сны Веры Павловны» в «Что делать» Чернышевского, таких авторов как Жюль Верн, Беляев с его «Звездой КЭЦ», Казанцев и т.д. Так что почему бы и нет?
Виктория Юхно:
У вас есть несколько книг, написанных в соавторстве с менее известными писателями. Как вы сами относитесь к таким творческим союзам, и есть ли какие-то требования, которые вы, как известный и успешный писатель, можно сказать, "ведущий" в этой связке, предъявляете к "ведомым"?
Роман Злотников:
Я считаю, что наиболее успешными такие союзы получаются, когда участвующие в них писатели близки по уровню образования, общему тезаурусу, ценностному аппарату и уровню «ремесла». Просто один из них более раскручен, а другой – еще нет. Если же нет такой корреляции, то, даже если есть желание работать, зачастую это делать невозможно. Человек может искренне стараться и пытаться понять, но так и не суметь это сделать. Либо может даже и понятно, но просто «ниасилить» необходимый уровень текста. У меня в этом отношении был как негативный, так и позитивный опыт.
Виктория Юхно:
Считаете ли вы возможным для себя участие в межавторских проектах, например, S.T.A.L.K.E.R., Метро, Этногенез, Зона Смерти? Или же можно поставить вопрос наоборот - не приходило ли вам в голову создать свой собственный проект? Ведь ваши книги пользуются неизменным успехом у читателей, почему бы не развить какой-либо из полюбившихся читателям миров в нечто большее?
Роман Злотников:
Ну, почему бы и нет? Более того, я совершенно не против, если кто-то захочет написать книжку-другую, в которых действие происходит в созданных мной Вселенных. В «Вечном», «Берсерках», «Царе Федоре» или каком-то еще. Что же касается собственного проекта, то очень не исключено, что по осени такой запустится. Он не только, и, даже, не столько мой, а результат деятельности целой группы талантливых людей, но первую книжку предложили написать мне. И есть очень большой шанс на то, что у нас с ними все срастется.
Виктория Юхно:
Вот сейчас вы начали работу над новым проектом Э.К.С.П.А.Н.С.И.Я., который уже получил множество положительных отзывов - нет ли у вас мысли пригласить писателей в "сольных выступлениях", а не в соавторстве?
Роман Злотников:
Это проект не мой, а издательства. Хотя, вероятно, сделанный под меня… Так что тут все вопросы к нему, к издательству. А сам я не против.
Виктория Юхно:
Как вы полагаете, несет ли писатель какую-то ответственность перед своими читателями за сотворенные миры, а также за восприятие читателями этих миров? Как говорил Сент-Экзюпери - "мы в ответе за тех, кого приручили". Насколько эта фраза справедлива для писателей? И в чем должна выражаться эта ответственность?
Роман Злотников:
Не знаю. Наверное, несет. За восприятие так уж точно. Хотя фраза Сент-Экзюпери тут, мне кажется, не совсем к месту. Кого приручили – миры? Так тут не в приручении дело. Писатель тут Создатель. Читателей? Три раза ха-ха! Попробуй взрослого, думающего и достаточно высокоразвитого человека, а читатели фантастики именно такие – приручи. Максимум, на что способен писатель, это убедить читателя «присоединиться» к тому образу, который он создал, и как-то изменить свое ежедневное взаимодействие с миром в сторону желания приблизить «овеществление» этого образа. Причем, как именно читатель будет изменять это взаимодействие, остается в воле самого читателя. И это – потолок, высший класс, так сказать. Чаще всего взаимодействие осуществляется только на уровне эмоций, не более…
Виктория Юхно:
АБС когда-то устами одного из своих героев сказали: "Писатель - это прибор, показывающий состояние общества, и лишь в ничтожной степени - орудие для изменения общества. История показывает, что общество изменяют не литературой, а реформами и пулеметами, а сейчас еще и наукой. Литература в лучшем случае показывает, в кого надо стрелять или что нуждается в изменении...". Как вы считаете, удалось ли вам в ваших попытках обустроить свой мир подтвердить или опровергнуть эти слова?
Роман Злотников:
Ну, не знаю, как-то спорить с корифеями… Не рискну. Остается только еще раз вспомнить уже приведенные выше слова Высоцкого. Да и реформы осуществляют, и за гашетками пулемета тоже сидят люди со своими ценностями и представлениями о том, что хорошо и что плохо. И может, некая сумма прочитанных книг сможет повлиять на то, что и как реформировать, а так же в кого стрелять, в кого нет, а кого, даже, просто из-за пулемета пинком выкинуть, потому что урод. Здесь ведь довольно тонкие материи работают, а на них книжки заметно влияют. По разному, конечно. И далеко не сразу, а в течение долго времени. Какие-то больше, какие-то меньше. Ну и не только книжки, естественно, но они – точно.
Виктория Юхно:
Вообще же, если брать в целом, есть ли у вас какие-либо литературные авторитеты, с которыми вы не возьметесь спорить или оспаривать их? Кто они?
Роман Злотников:
И да, и нет. С кем-то, в каких-то областях – да, а с кем-то – нет. Если ставить вопрос предельно жестко, то, вероятно, абсолютного, всеобъемлющего авторитета, которому я бы повиновался беспрекословно, у меня, все-таки, нет, но есть масса людей, к мнению которых я точно прислушаюсь.
Виктория Юхно:
Как вы думаете, чем обусловлен сегодняшний интерес к пост-апокалиптической тематике? Что это - подсознательное желание все разрушить? Или же наоборот - снести все устоявшееся, чтобы на его месте построить что-то радикально другое, более отвечающее потребностям общества? Или же этот интерес не содержит в себе никакой подобной цели, так сказать, дань литературной "моде"?
Роман Злотников:
Сносить плохо. Точно. Я сейчас работают над проектом, представляющим собой альтернативную историю времен конца XIX – начала XX века. И потому сильно закопался в материалы по тому времени. Времени, когда как раз было все снесено и разрушено, а затем на развалинах начало строиться нечто новое. И вот что выяснил. Если взять указанное время, то к исходу Гражданской войны мы получили потерю населения от уровня 1913 года только по сохранившимся в составе СССР территориям в размере 13 млн. человек. А ведь были еще и вообще отделившиеся территории – Польша, Финляндия, Бессарабия, существенная часть Закавказья… Далее, уровень производства к концу Гражданской войны составил всего 14% от 1913, при том, что к 1916 он даже еще более подрос по сравнению с 1913. Войны всегда способствуют промышленному развитию. То есть даже на уровень 1913 года СССР начал выходить только в годы первой пятилетки, то есть к началу 1930-х. А по некоторым показателям и вообще только к 1940-м. А представьте, что было бы, не случись революции и Гражданской войны? К 1920 году мы могли бы выйти на уровень полтора-два 1913, а к 1930 – уже три-четыре. В конце концов, в 1907-1913 году Российская империя имела самые высокие темпы развития в Европе. Так что сохрани мы страну и хотя бы уже имеющиеся на тот момент темпы развития, никакой ускоренной индустриализации, через кровь, голод, сдачу позиций перед иностранцами (А если почитать заключенные Советским правительством в конце- 20-х – начале 30-х договора, можно четко увидеть, что мы под тех же американцев просто легли. Царское правительство НИКОГДА на таких условиях договоров бы не заключило. Но обвинять в этом правительство СССР времен уже конца 20-х и 30-х годов я бы не стал, они действовали очень адекватно сложившейся на тот момент ситуации. На других условиям нам бы просто ничего не дали.) не понадобилось бы. И 13 млн. потерянных в революцию и Гражданскую, а так же еще 5 млн., в голод 1920-1921 г.г. и 7 млн. – в голод 1932-1933 годов мы могли бы не потерять. Да и вторая мировая могла бы пойти ой как по-другому. При том, что царскую Россию я не идеализирую. Там было много того, что стоило поменять. Но как – вот вопрос? И не являются ли наши героические первые пятилетки, возведенные киркой и лопатой Беломорканал, Днепрогэс и Магнитка, массовый голод двадцатых-тридцатых (А нечего нам было предложить в обмен на станки и технологии, кроме отнятого у крестьян зерна. Ну не было у нас тогда никакой промышленности.) и так далее, а так же не менее героическая, но и очень трагическая Великая отечественная расплатой именно за вот это жестокое разрушение, как поется в Интернационале «до основанья, а затем»? У меня есть ощущение, что является. Да и современность дает ответ на этот вопрос. И мы, и, скажем, Китай, в конце концов, отошли от социалистической модели в экономике, но, опять же, разными путями. Мы – привычным разрушением, а китайцы – эволюцией. И к настоящему моменту уже можно подвести некие итоги по поводу того, чей путь предпочтительней. Так что по всему выходит, иногда возникающее желание «всех их к стенке» или «дать бы им всем, чтобы катились куда подальше», надо сдерживать. Иначе и тебе, и стране будет только хуже. А если есть силы и желание что-то изменить, надо не кривить губы по поводу того, что «иметь сына-политика хуже, чем дочь-проститутку», а идти туда и что-то там менять. Насколько хватит сил и талантов.
Виктория Юхно:
Какие у вас планы на будущее в творчестве? Чего нам ждать?
Роман Злотников:
Ну, во-первых, я собираюсь в конце марта – начале апреля передать в издательство первый роман цикла «Генерал-адмирал». Так что скоро ждите. Начал второй роман этого цикла. Далее – пока точно сказать не могу. Как пойдет. Заканчиваем с Антоном Корниловым третью книгу «Рыцарей порога». Будет и четвертая. Остальное пока вариативно.
Виктория Юхно:
Большое спасибо за интервью, остается пожелать вам дальнейших творческих успехов, а вашим читателям - новых, замечательных, а главное - ожидаемых книг!
{SL}
Вернуться назад