Центральный вход в ЧАЭС красив и ухожен. Но за ним все серое: серые ворота, серый бетон, серые стены саркофага, который до японской «Фукусимы» служил главным символом ядерной угрозы для всего мира… Через эти ворота 26 апреля 1986 года на территорию станции ехали первые машины с пожарными-смертниками. А до них пылающий реактор обошли со всех сторон, заглянув в каждый угол, бойцы внутренних войск и работники госбезопасности - первой версией взрыва был теракт, и ее необходимо было проверить. Тогда никто не осознавал ни степени опасности, ни степени своего героизма. Из них в живых уже нет никого…

Проходим через высокий - в человеческий рост - турникет с мощными стальными ребрами. По правую руку унылое здание, похожее на несколько вдавленных друг в друга кубов. При входе отдельный пост охраны. Это ХОЯТ-1 - хранилище отработавшего ядерного топлива. Как рассказал «КП» заместитель гендиректора ЧАЭС по ядерной и радиационной безопасности Александр Новиков, сейчас здесь находится более 18 тысяч топливных сборок. Эквивалент - 9 тонн плутония. А для одной атомной бомбы надо всего несколько килограммов. Да, есть что охранять.

ХОЯТ-1 - устаревший способ хранения отходов в воде. Сухой метод должны были применить на ХОЯТ-2, которое возвели неподалеку от ЧАЭС. Но при строительстве была допущена технологическая ошибка. Только сейчас начинают решать вопрос о том, чтобы возобновить работы. Если хранилище сдадут в эксплуатацию, а по самым оптимистичным прогнозам это произойдет через 2,5 года, понадобится не менее 9 лет, чтобы спецвагон в сопровождении бронетранспортеров внутренних войск перевез туда топливо с трех остановленных реакторов.(от себя добавлю А ОНИ ТАМ НЕ УМРУТ ОТ РАДИАЦИИ ПЕРЕВОЗЯ ЭТОТ ГРУЗ?)

Промзону ЧАЭС покидаем через те же ворота. Общий периметр атомной станции разделен на несколько внутренних. Каждый огражден и имеет свой пост. Наш проводник - начальник штаба воинской части 30/41 Александр Стренаткин выдает «военную тайну»:

- Всего на территории станции 8 контрольно-пропускных пунктов и более 500 турникетов.

Впрочем, эта информация вряд ли кому пригодится. Турникеты реагируют только на спецпропуска. Чтобы провести постороннего, необходим специальный звонок. Дежурные охранники настолько строгие, что и у начальника не боятся спросить, что за народ в подконтрольный периметр лезет.

Мы в здании станции, в кабинете заместителя гендиректора ЧАЭС по безопасности Евгения Катунина. Задаю вопрос, который интересует давно: пытался ли кто-то украсть «кусочек атома»? Оказывается, такой случай был.
- В 1995 году несколько рабочих задумали вынести и продать посторонним пару топливных таблеток. Замысел не удался. С тех пор мы усовершенствовали охрану, - говорит Евгений Иванович. - Больше инцидентов не было.


В зону строгого режима проходим через помещение, напоминающее санпропускник больницы. Здесь следует переодеться в белое и сменить обувь. Нам выдают накрахмаленные халаты с прикрепленными к ним дозиметрами, шапочки и бахилы. Непрактичность цвета спецодежды оправдана. На белом видна любая полоска грязи. А она может фонить!

Пройдя через турникет, оказываемся перед новой преградой - идентификатором отпечатков пальцев. Преодолеть ее помогает сотрудник службы безопасности станции, чьи «пальчики» внесены в электронную базу. За дверью начинается «золотой коридор», получивший свое красивое название по цвету обшивки стен. Он тянется вдоль всех реакторов.

Узкое длинное пространство кажется бесконечным. Везде камеры слежения. Слева замечаю окошко: «Выдача дозиметров». Работники станции, которые находятся тут длительное время, берут их дополнительно к индивидуальным.

Первое «жилое» помещение - это центральный щит управления, откуда осуществляется связь со всеми энергосистемами Украины. Чуть дальше - блочный щит управления 2-м реактором. Пульты опечатаны, лампочки мертвы. Но несколько человек на своих рабочих местах.
- Когда станция работала, здесь все мигало, везде жизнь была. В машинном зале такой грохот стоял, что выдержать нельзя. А теперь молчание, - тихо говорит мне один из работников станции. В его словах горечь: - Видите, на стене мнемосхемы? Светится только одна. Это подача воды для охлаждения, которую мы и контролируем.

В машинном зале, который обслуживал все четыре реактора, действительно небывалая тишина. Мало кто знает, что спустя пять лет после взрыва на 4-м блоке здесь случилось ЧП, которое могло задолго до официального указа остановить работу всей АЭС.

- Это было в 1991 году. В тот день как раз мой взвод на пост заступил, - вспоминает ветеран внутренних войск Александр Дыченко, который служил на атомной с 1987 года. - Прапорщик, который в машинном зале дежурил, сообщил, что разгорается пожар. Передав информацию пожарным и службе безопасности, охранник схватился за огнетушитель, но сладить с огнем ни ему, ни работникам в машинном зале оказалось не под силу. Пока подоспели пожарные, взорвался один турбогенератор - аж крышу вынесло!

Работники станции говорят, что если бы огонь распространился по всему залу, три работающих реактора остановились бы. Но пожар удалось потушить. О ЧП тогда старались не распространяться. При самом плохом раскладе выброса радиации не было бы, но любой инцидент на ЧАЭС заставил бы мир содрогнуться заново.


«Золотой коридор» переходит в обычный - со светло-салатовой, слегка растрескавшейся краской на стенах. Мы проходим через ванночку с дезраствором и приближаемся к 3-му блоку. От развалин 4-го его отделяет такая же салатовая стена биологической защиты. Когда ее возводили после аварии, в бетон подмешивали специальные материалы, сдерживающие радиацию. В углу - Доска памяти старшего оператора 4-го блока Валерия Ходымчука. После аварии его тело так и не нашли.

Путь к 4-му блоку преграждает еще один турникет. Постового здесь нет - это было бы слишком опасно. Да и ходят сюда лишь специалисты, которые снимают показания с приборов внутри саркофага.(и снова от себя скажу САМОУБИЙЦЫ?)

На нашем пути еще одна ванночка с дезраствором. В конце коридора - блочный щит управления 4-м реактором. Такой же как на 2-м, но света нет и повсюду копоть, оставшаяся со дня жуткого взрыва. Даже спустя 25 лет после аварии находиться здесь можно не более 90 секунд.

Обходя территорию ЧАЭС, слышим гулкие ритмичные удары металла о металл. Это строители забивают огромные сваи под фундаменты в два бетонных котлована, которые вырыты по обе стороны от саркофага. Когда фундаменты будут готовы, в них проложат подобия рельс, по которым на саркофаг будут надвигать детали нового безопасного конфайнмента, проще говоря - саркофага-2. Рабочие трудятся в защитных костюмах, касках и респираторах. На наши открытые лица и фотокамеру поглядывают неодобрительно.

Изначально конфайнмент планировали построить в 2006 году, потом срок отодвинули до 2012 года. Сейчас - до 2015-го. Это тоже по самым оптимистическим прогнозам.

Охрана Чернобыльской АЭС считается настолько стратегически важной задачей, что ее финансирование прописано отдельной строкой в бюджете Украины. Парадокс в том, что эта почетная роль на самом деле незавидна. Внутренние войска охраняют ЧАЭС на договорной основе. Договор необходимо подписывать каждый год. Пока Минфин спустит деньги на Минтопэнерго, а оттуда они дойдут до ЧАЭС, проходит три месяца - не меньше. Вот и получается, что после новогоднего застолья ребята прочно садятся на голодный паек. В день нашего посещения они как раз на нем и сидели.

- А у нас никогда легких времен не было, - вздыхает начальник отдела режима физической защиты Вячеслав Ошуев. - Вот сейчас только бумага пришла, что вопрос с выделением средств решен. Есть надежда, что до годовщины взрыва на ЧАЭС парни зарплату все-таки получат.

К слову, младший лейтенант, прослуживший в охране ЧАЭС полтора года, получает 1600 гривен довольствия. Плюс 700 за особые условия плюс 300 на питание. Для сравнения: жалованье уборщицы на атомной составляет около 3500 гривен.(ну репортёры загнули уборщица то радиацией больше дышит конечно же ей и денег больше дают)
Всем спасибо за внимание:)